Интервью «Поэт не может молчать» с Софьей Оранской, поэтом, прозаиком, Почетным деятелем искусств России. Изд Четыре, 2025
Беседу вела Алена Комиссарова. Интервью опубликовано на трех площадках: в Дзене, на сайте издательства Четыре, в группе изд-ва Четыре ВКонтакте.
«Поэт не может молчать»
Русский поэт и прозаик, живущий во Франции, – такой статус для творческой личности всегда является вызовом и источником глубоких размышлений. Софья Оранская, Почетный деятель искусств России, автор многочисленных сборников стихов и эссе, лауреат международных премий, согласилась рассказать о своем уникальном опыте. Наше интервью — это разговор о жизни русской литературы в эмиграции, о влиянии кинематографического прошлого на поэтическое настоящее, о поиске собственного голоса и о том, как сохранять внутреннюю гармонию, балансируя между двумя культурами, семьей и большим творчеством.
Софья, Вы живете с 1990-х годов во Франции, но при этом сохраняете глубокую связь с русской литературой, историей и культурой. Каково это — быть русским писателем за границей? Это скорее обогащение новым опытом или постоянная внутренняя ностальгия?
— За границей, в отрыве от родного, в принципе непросто – особенно первое время – любой творческой личности и любой национальности. Хотя поэтам и писателям труднее других творцов, т.к. выражаться они могут, как правило, лишь на родном языке, а публики-то для них нет или маловато. Правда, в наш век все упростилось за счет интернета и соцсетей, и творцы-экстраверты развивают там бурную деятельность. Труднее интровертам, которые не очень любят и не умеют заниматься продвижением своего творчества посредством интернета. Ностальгия по родному, по родине, как правило, у поэтов и писателей сильнее, чем у других творческих личностей, вроде музыкантов, художников или танцоров, которым проще найти себе публику и поклонников их творчества и вне родины, т.к. музыка, картина, танец не нуждаются в переводе на другой язык. Что касается людей нетворческих профессий, они довольно быстро – в большинстве своем – вписываются в новые рамки общественной жизни другой страны.
Что касается моего личного опыта, то скажу, что ностальгия, сильная и даже мучительная, была у меня первые 3-5 лет жизни во Франции. Потом как-то обвыклась, втянулась в новый ритм жизни… В период, когда можно было часто приезжать в Россию, в родные места, в Москву, где я когда-то работала на «Мосфильме», тоска по родине вообще не имела места быть. Она вновь появилась в затяжной период отсутствия родины в моей жизни, т.е. с 2020 года по 2024 год, когда прекратились туда поездки. А вот съездила в конце 2024, в 2025 году, и опять на душе спокойно.
Я, например, с трудом представляю, как русские эмигранты Первой волны (после 1917 года) могли выносить годами полное отсутствие связи с родиной тогда. Точнее, знаю по известным книгам о них: Юрия Терапиано «Литературная жизнь русского Парижа за полвека», В. Варшавского «Незамеченное поколение» и «Монпарнасские разговоры», В. Яновского «Поля Елисейские. История «незамеченного поколения» русского зарубежья», Н. Струве «Семьдесят лет русской эмиграции» и других авторов. Много в тот период осело русских в Харбине в Китае, в Германии, особенно в Берлине, в Вене, но более всего во Франции, и главным образом в Париже. И как почитаешь эти книги или рассказы жившей в Париже русской писательницы Надежды Тэффи, стихи периода эмиграции одних из самых талантливых поэтов русского зарубежья во Франции – Владислава Ходасевича, Георгия Иванова, Бориса Поплавского, Константина Бальмонта (такого солнечно-яркого и оптимистичного в молодости в России!), с их горечью, тоской, душевными муками, – так и меня тоска начинает разбирать. Здесь же вспоминается и случай с выдающейся художницей в стиле авангарда Натальей Гончаровой и ее мужем, художником-авангардистом М. Ларионовым, которые тоже жили после 1917 года в Париже и предпарижье. В одном письме поэту С. Бодрову она писала из Парижа: «Как мне дорога каждая весть из Москвы. Начинаешь понимать китайцев, которые, как говорят, зашивают, уезжая из дому, горсть земли в подошвы туфель, чтобы всегда ходить по своей земле.»
Но тут же и понимаешь – в сравнении с ними – что мы, в наше время, даже живя за границей, находимся в намного более комфортабельной ситуации! Потому что связь с родиной в наше время прекратить невозможно!
А насчет обогащения, прежде всего культурного, скажу одно: кто хочет это найти за границей, тот находит это, и в большом количестве. Да, пусть во многом это прошлое Европы, но ведь оно живое и живучее – в виде шедевров архитектуры, литературы, музыки, живописи, театра и балета, кинематографа, парков, научных ситэ, археологии, высокой моды, национальной и региональной кухни, дизайна интерьеров. И обращение к этим шедеврам без сомнения обогатило и обогащает мой внутренний мир и – как следствие – мое творчество.
Как известно из Вашей биографии, Вы работали на «Мосфильме» рядом с ведущими режиссёрами — Никитой Михалковым, Эльдаром Рязановым, Андреем Кончаловским, Сергеем Колосовым. Что дала Вам эта кинематографическая школа как писателю и поэту? Можно ли сказать, что кино научило Вас «видеть» слово иначе?
— Конечно, кинематограф очень повлиял на мое поэтическое творчество. В том смысле, что мои сборники написаны по принципу сценария, с драматургическими первичной экспозицией, завязкой действия, развитием, кульминацией и развязкой. Во многих стихах есть некая кинематографичность образов. Но здесь есть и другой важный аспект: работа с большими режиссерами и актерами, звездами кино и театра, такими как народная артистка СССР Людмила Касаткина, народные и заслуженные артистки РФ Любовь Полищук, Людмила Гурченко, Наталья Гундарева, Татьяна Васильева, Лия Ахеджакова, Ирина Метлицкая, Наталья Крачковская, Лариса Удовиченко, народный артист СССР Юрий Яковлев, народные и заслуженные артисты РФ Армен Джигарханян, Лев Дуров, Валентин Гафт, Леонид Броневой, Александр Белявский, Леонид Куравлев, Петр Мамонов, Борис Плотников, Валерий Носик, Роман Карцев, Вячеслав Невинный, Александр Пашутин, Сергей Юрский и многими другими, как и работа с большими режиссерами, имена которых Вы назвали, наложила неизгладимый и яркий отпечаток на всю мою творческую судьбу. Я видела, как они работают. У каждого – свой творческий почерк, манера подбора образа. Далее: в кино работать могут только люди физически выносливые, т.к. режим съемок бешеный, многочасовой, порой в трудных климатических условиях, в киноэкспедициях, в дождь, мороз или жару… И психически устойчивые. Люди, умеющие прощать порой несправедливые обиды, которые можно получить от режиссеров или актеров, чаще актрис, страдающих «замашками» звёздности. Все это на самом деле закалило мой характер, выработало во мне, где надо, гибкость и умение обходить рифы, а в других ситуациях – хладнокровие, выдержку, психологическую устойчивость по принципу царя Соломона: «И это пройдет». И все эти качества мне очень пригодились в дальнейшей жизни и, конечно, в творчестве.
И еще интересное замечание. Я своими глазами увидела актеров и актрис в работе, порой знала многое из их творческой и личной жизни. И на определенном этапе сама себе сказала: «Как же хорошо, что меня не приняли в театральные вузы – в Щукинское училище или в ГИТИС на актерский факультет, когда я туда поступала после школы!» Представляете, я была рада, что не стала актрисой! Потому что во время работы на «Мосфильме» я увидела всю изнанку жизни и работы актрис и поняла, что такая совершенно ненормальная жизнь, как у них, меня бы просто быстро «доконала».
Ваши книги — от ранних сборников стихов до «Эпохи Техно» и «Летописи Любви» — отмечены многочисленными международными премиями. Но если отвлечься от регалий: какую задачу Вы ставите перед собой в литературе? Это поиск красоты, стремление сохранить память или желание вступить в диалог с современностью?
…
